Почтальон - Страница 73

Рядом с костром лежали тесной группой, делясь друг с другом теплом, еще несколько фигур в спальных мешках. Всего их было восемь, не считая Джонни: Аарон Шиммель и малочисленное подкрепление, которое им удалось набрать в долине Камас. Четверо добровольцев были мальчишками, едва знакомыми с бритвой, остальные — стариками.

Гордону не хотелось ни о чем думать, однако, пока он обувался и закутывался в пончо, воспоминания лезли в голову сами собой.

Даже одержав почти безоговорочную победу, Джордж Паухатан торопился отправить Гордона и его отряд восвояси. Присутствие гостей причиняло патриарху с горы Сахарная Голова одни неудобства. Его владения станут прежними только после их ухода.

Оказалось, что вместе со своим сумасшедшим письмом Дэна ухитрилась переслать подарки женщинам из семейства Паухатана: жалкие свертки с мылом, иголками и нижним бельем с крохотными, оттиснутыми на мимеографе инструкциями. Кроме того, Гордон узнал таблетки и мази из центральной аптеки Корваллиса. В переданной женщинам посылочке обнаружилась также копия ее письма, адресованного ему.

Все это озадачило Паухатана. Письмо Дэны смутило его едва ли не больше, чем речь Гордона.

— Не понимаю, — говорил он, оседлав стул и наблюдая за спешными сборами Гордона. — Как это в головке неглупой, судя по всему, женщины могли завестись такие экстравагантные мысли? Неужели никто не позаботился ее образумить? Чего она собирается добиться, выступив со своей девчоночьей командой против холнистов?

Гордон не стал отвечать, не желая раздражать Паухатана. К тому же ему было не до разговоров: он торопился. Он еще надеялся успеть остановить девчонок-скаутов, прежде чем они совершат эту самоубийственную глупость.

Однако Паухатан не отставал. Все это не на шутку вывело его из равновесия. Кроме того, он не привык, чтобы от него отмахивались. В конце концов Гордон помимо собственной воли принялся защищать Дэну:

— Какой такой «здравый смысл» надо было в нее вбить, а, Джордж? Логику бесцветных созданий, подающих еду самодовольным мужчинам у вас на Камасе? Или ей полагается открывать рот, только когда к ней обращаются, как тем несчастным, что влачат жалкое существование под властью холнистов на Рог-Ривер, а теперь и в Юджине? Вероятно, женщины из Корваллиса не правы, а еще вероятнее, совсем обезумели, но Дэна с подругами по крайней мере обеспокоена чем-то большим, нежели самой собой, и рвется ради этого большего в схватку. А вы, Джордж?

Паухатан уперся взглядом в пол. Гордон с трудом расслышал его ответ:

— Где это написано, что человек должен беспокоиться только о чем-то значительном? Когда-то я тоже бился за это: за идеи, принципы, страну. И где это все теперь?

Прищуренные глаза со стальным отливом были печальны, когда Гордон увидел их снова.

— Я кое-чему научился, представьте себе. Получается, что это ваше «большое» не способно отвечать взаимностью. Оно забирает, забирает — и ничего не дает взамен. Оно пьет вашу кровь, вытягивает из вас душу, пока вы хлопаете глазами, и ни за что не ослабляет хватку. Сражаясь за «большие идеалы», я лишился жены и сына. Они так нуждались во мне, но где там: я был далеко, пытаясь спасти мир! — Паухатан фыркнул. — Нет, теперь я сражаюсь ради своих людей, ради фермы — то есть за то, что помельче, что я могу удержать.

Гордон наблюдал, как сжимаются и разжимаются широкие, мозолистые руки Паухатана, как бы хватаясь за саму жизнь. До последней минуты ему как-то не приходило в голову, что этот человек способен чего-то бояться; теперь же Паухатан предстал перед ним, пусть на краткий миг, совершенно беззащитным. В глазах его горел страх, с каким редко можно встретиться.

Уже от двери, обернувшись, горец сказал, демонстрируя свой точеный профиль в колеблющемся свете сальных свечей:

— Мне кажется, я знаю, с чего выкрутасничает эта ваша дурочка. Поверьте, это не имеет никакого отношения к ерунде насчет «героев и негодяев», сколько бы она ни изводила на нее чернил. Остальные бабенки просто тянутся за ней — прирожденным лидером, который необходим в наше трудное время. Она так, походя, увлекла их, бедняжек, за собой. На самом деле она... — Паухатан покачал головой. — Она воображает, что действует из благородных, высоких побуждений, однако все сводится к простенькому объяснению... Ею движет любовь, господин инспектор! По-моему, она поступила так из-за вас.

Мужчины посмотрели напоследок друг на друга, и до Гордона дошло, что посещение Паухатаном отъезжающего почтальона вызвано чувством вины, которое теперь будет терзать его; владыке Сахарной Головы не хотелось оставаться единственным мучеником.

Гордон кивком простился с ним, принимая груз угрызений совести и связку писем.

* * *

Отойдя от теплого кострища, Гордон ощупью добрался до коновязи и тщательно проверил все постромки. Он остался доволен осмотром, хотя кони вели себя довольно беспокойно, еще не оправившись от дневной гонки. Позади остались руины города Ремоут и большого старого кемпинга Медвежий Ручей. Если они не сбавят скорость и завтра, то, согласно прикидкам Кэлвина Льюиса, вскоре после заката доберутся до Розберга.

Паухатан щедро-одарил отъезжающих провизией и не пожалел для них своих лучших скакунов. Северянам ни в чем не было отказа. Единственное, что оставалось для них недоступным, — сам несговорчивый Джордж Паухатан.

Ласково потрепав крайнего в ряду коня, Гордон побрел назад. Ему было по-прежнему трудно смириться с мыслью, что путешествие оказалось совершенно напрасным. Во рту еще чувствовался горький привкус поражения.